– Здравствуйте, Вадим Николаевич. Спасибо, что выкроили для нас время. Мы с Вами беседуем в канун праздника Великой Победы. Мы знаем, что Вы лично контролируете подготовку к этому празднику. И мой первый вопрос, конечно, будет связан с этим. Расскажите, как в Приднестровье отметят юбилей?
– Широко и красиво – как подобает отмечать праздник Великой Победы, с почтением к нашим предкам. 80 лет – это дата отдельная, это юбилей. Ещё живы ветераны, слава Богу. Поэтому чествуем ветеранов. Что касается Тирасполя – обновили полностью мемориальный комплекс памяти погибших, павших. Ну и, естественно, будем открывать музей, посвящённый 80-летию Победы советского народа в этой страшной войне.
«Бессмертный полк» и все остальные мероприятия – землянка, концерты – однозначно будут в программе мероприятий.
– Несмотря на то, что у вас было трудное время, пандемия, террористические угрозы, и вы не проводили парады, сейчас все-таки решили провести.
– Народ ждёт этого. Люди хотят. Я получал, наверное, сотни просьб именно о проведении шествия «Бессмертного полка». В Приднестровье это всегда традиционно. Я уже об этом говорил не раз. Мы не прекращали память. Знаете, можно прекратить память, потом про неё вспомнить, потом опять что-то делать, потом опять что-то не делать. У нас – нет. У нас память не прекращается. У нас история не прекращается. Мы постоянно чтим наших предков. Поэтому для нас это исключительная традиция, которая зародилась еще, конечно же, во времена Советского Союза и продолжает жить и сегодня.
– Ваш дед воевал.
– Конечно.
– Сколько ветеранов у вас осталось еще?
– Ветеранов у нас осталось, к сожалению, мало. Вот тринадцать человек. Это именно участники, конкретно участники боевых действий Великой Отечественной войны. Есть люди, которые приравненные – блокадники Ленинграда, работники тыла и так далее. Но именно участников Великой Отечественной войны – их мало. Они уходят. Они уже в возрасте преклонном. Но тем не менее еще и бодрые кто-то. И духом бодрые, и мыслями бодрые. Нравится мне с ними говорить. Они рассказывают о своей судьбе. Они редко рассказывают о войне на самом деле. Они говорят о жизни. Они любят жизнь. Это видно. И живут днём сегодняшним, да.
Что касается моего деда. Дед воевал в 1944 году. Принимал участие в Ясско-Кишиневской операции, чуть раньше – в других операциях. Закончил войну в Австрии. Вернулся домой, жил как все, работал в селе, на земле. Конечно, это история уже нашей семьи. Все его братья воевали – еще три брата воевали. Все вернулись с войны. Но это уже другая история, отдельная история.
– В Молдавии в последние годы стали открывать памятники румынским солдатам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Казалось бы, ничего предосудительного в этом нет – отдать честь павшим. Но общественность Молдавии все больше волнует то, что этих людей представляют зачастую как героев. Несмотря на то, что они воевали в рядах союзника Гитлера, маршала Антонеску, преступления которого были осуждены судом. Эти преступления недавно признал и Бухарест под давлением международной части общественности. Как Вы относитесь к этому?
– То, что ставят памятник военным, тем, кто воевал на той или иной стороне, в этом ничего страшного на самом деле не вижу. Память – она говорит о том, что здесь был враг и он погиб. Можно к этому по-разному отнестись и разные выводы сделать. Другой вопрос, с какой целью это делается. Либо с целью памяти, либо с целью идеологии. Разные вещи. Если с целью памяти, – это нормально. Если с целью идеологии, именно нацистско-фашистской, – это нехорошо. И с этим надо бороться. Моё мнение такое.
– Давайте перейдем к делам приднестровским. Приднестровье в этом году пережило, наверное, самую тяжелую зиму за 35 лет своей независимости. Поставки газа у вас сократились до 3 миллионов кубов в день. Хватает ли этих объемов для восстановления экономики после зимнего кризиса? Ведется ли работа по наращиванию этих поставок?
– Сам год очень нестабильный в поставках газа. Сейчас мы перешли с отопительного сезона на летний период. По большому счёту больших поставок газа не надо. Мы даже сейчас берём меньше трёх миллионов, этого достаточно – и для промышленности, и для людей. Спасибо Российской Федерации. Мы этот газ имеем. Но всё равно, конечно, основной и гарантированный поставщик был «Газпром». Как только он ушёл, так сказать, с поставки, в любом случае есть риски. Мы их знаем, мы работаем, чтобы не допустить срыва поставки, с российскими коллегами. Сейчас всё нормально. Что касается промышленности: газа на промышленность хватает. Совсем другая проблема касается совсем не газа. Это – деструктивные действия Республики Молдова, которые блокируют работу наших промышленных предприятий. Вот в чём проблема. Эта проблема похуже газового кризиса на самом деле, потому что это – работа вдолгую, работа на перспективу, чтобы уничтожить всю нашу, по большему счёту, тяжёлую и крупную промышленность. Вот чем они и занимаются. Каким способом? Ну, способы разные. Это ограничение внешнеэкономической деятельности, это закрытие банковских счетов, это недопуск предприятий на рынок, это обвинение в какой-то недобросовестной конкуренции, в том числе и попытки ввести какие-то двойные пошлины. И у нас много таких предприятий. Это и «Молдавизолит», и «Электромаш», и «Потенциал», и бендерских ряд предприятий плюс к тому списку, и Молдавский металлургический завод, и цементный комбинат. Там работают коллективы. И коллективы, конечно, остаются без работы, без заработка. Это всё, конечно, ложится бременем на бюджет, непоступление налогов в том числе имеет место быть. Поэтому это основная проблема. Газ, он даже, может быть, второстепенен в данной ситуации. Ограничительные действия со стороны Молдовы – они первостепенные. Кроме того, введённое ещё в прошлом году двойное налогообложение, вот эти пошлины, которые забираются у наших предприятий, тоже ложатся бременем и на предприятия, и на людей в конечном итоге.
– Как это на бюджете Приднестровья отразилось? Тяжело?
– Отрицательно, конечно.
– Вы в своем ответе выразили благодарность России. Вот самое интересное, что на днях еврокомиссар Кая Каллас в ходе визита в Кишинев заявила, что Россия бросила Приднестровье на произвол судьбы. Об этом, кстати, говорят и в правительстве Молдавии. Вы согласны с такой оценкой?
– Нет, конечно. Это – попытка использовать как раз энергию, газ как возможность и помощь в тех или иных интересах. Я хочу напомнить процесс, как он начинался и почему это произошло. Если говорить о глубине процесса: почему вообще возможна была именно такая ситуация? Всему виной как раз, может быть, даже не газ, а отсутствие переговорной площадки и обмена мнениями со стороны Приднестровья и Молдовы по данному вопросу. У нас не работает формат «5+2», об этом мы ещё поговорим, не работают встречи «1+1». Я убеждён, что, были бы эти встречи, может быть, и не было бы газового кризиса. Плюс ещё экономические отношения между «Газпромом» и «Молдовагаз» тоже не отрегулированы. Всё это, по большому счёту, повлияло на принятие тех или иных решений. И Приднестровье осталось без газа. Но этим незамедлительно воспользовалась Молдова, это 100%. Достаточно посмотреть на ту «веселую истерику», так её можно назвать, в сети интернет, в СМИ, когда радовались происходящему в Приднестровье. Открыто радовались в надежде на то, что мы рухнем, что нам будет совсем тяжело, и мы как государство исчезнем. Но они ошиблись. Потому что по себе судить-то не надо. Мы – приднестровский народ. Здесь, конечно, была роль и Европейского союза в урегулировании ситуации, и роль Российской Федерации. Мы благодарны Европейскому союзу за то, что с 1 по 10 февраля именно Европейский союз дал нам помощь в виде газа, и мы могли в тот период времени – с 1 по 10 февраля – стабилизировать ситуацию. А после 10 февраля, к сожалению, Молдова стала выдвигать дополнительные условия для поставки европейского газа. А какие условия? Давайте всё-таки к ним вернёмся. Что они имели в виду? Это, первое, остановка всей промышленности и повышение тарифов в 10 раз для нашего населения. Понимаете?
– Ну это очень сложно понять, потому что, наверное, любой руководитель радовался бы такой поддержке, да? Ведь если эти люди останутся без доходов, они вынуждены будут у них взять?
– Да нет. Понимаете, они могут рассуждать как угодно, но оставить людей без работы и повысить им тарифы в десятки раз, извините, ну это просто издевательство над самой помощью. Так помощь не предлагают. Естественно, мы вынуждены были не принять эту помощь. Естественно, мы работали с Российской Федерацией. А вот Российская Федерация, кредитуя нас, не выдвигала предварительных условий. Она просто как раз спасала ситуацию. И спасла её. Поэтому кто-то так и заявляет, но это, наверное, либо от незнания ситуации, либо от незнания мелочей, так сказать, в этой всей истории. В конечном итоге, в сухом остатке, кредитует нас Российская Федерация. Мы покупаем газ через европейские, так сказать, площадки, но с помощью России.
– Вы очень важную деталь упомянули. Отсутствие площадки для переговоров. Майя Санду стала первым президентом Молдавии, который не встречается с руководством Приднестровья. Это тоже странно. Хотя кто-то мудрый сказал, что всё войны оканчиваются за столом переговоров, от этого никуда не деться. Почему не получается, на Ваш взгляд, возобновить переговорный процесс?
– Да тут всё очень просто на самом деле. Есть просто нежелание молдавской стороны сесть за стол переговоров. Вот и всё. Я напомню, что если взять саму историю переговорного процесса, то он начался после боевых действий в 1992 году. Вначале он проходил в виде встреч высших должностных лиц Молдовы и Приднестровья, потом появился формат «5+2», «3+2» и так далее. И это стало такой международной признанной площадкой для решения тех проблем, которые возникают на левом и на правом берегу. Важно, что при принятии решений они подкреплялись протокольными решениями сторон и, самое главное, имплементировались в действующие законодательства – и Приднестровья, и Молдовы. Вот это был шаг как раз к тому, к чему, в принципе, надо идти – когда законы становятся, скажем так, одинаковые: что с правого, что с левого берега. Но в 2019 году по инициативе молдавской стороны данный формат был свернут. Итоговый документ в Братиславе не подписан. Была возможность переподписать его в ноябре того же года. Молдавская сторона на это не пошла. И формат «5+2» подвис. Потом пандемия. Потом боевые действия.
И сейчас я не вижу желания молдавской стороны и, наверное, европейской стороны возобновить данный формат, формат «5+2». Делают ссылки на сложные отношения между Россией и Украиной. Хотя, на мой взгляд, это некорректно. Я объясню почему. У нас здесь, в Приднестровье, существует миротворческая миссия, она действует. Есть механизмы миротворческой миссии. Один из механизмов – это Объединённая контрольная комиссия. Вот в ней каждый четверг, каждую неделю заседают представители Приднестровья, Молдовы, ОБСЕ, России и Украины. Они сидят за одним столом, рассматривают одни и те же документы и их подписывают. Понимаете? То есть это наглядный пример, когда российских и украинских коллег можно посадить за стол переговоров при решении тех или иных проблем. Приднестровье – это совсем другой конфликт. Он имеет совсем другую историю. Стороны, по большому счёту, это понимают и поддерживают миротворчество здесь, в Приднестровье. Поэтому формат «5+2» можно собрать. Тем более в ОКК люди военные, а при формате «5+2» работают дипломаты. В чём проблема вообще? Всё это искусственно. Я убеждён, что формат «5+2» можно собрать. Просто нет желания его, так сказать, видеть и видеть в нем Приднестровье. А что касается позиции президента Молдовы Майи Григорьевны Санду, ну, это её позиция. Я её принимаю такой, какая она и есть, и, в принципе, обсуждать нет желания.
– Как раз слово «дипломатия» Вы упомянули. Глава МИД Приднестровья Виталий Игнатьев говорит, что опасается ездить в Кишинев. Многие приднестровские чиновники опасаются ездить в Кишинев из-за вот этих законов «о сепаратизме», что возможны какие-то провокации, возможны какие-то осложнения. И это, безусловно, вредит переговорному процессу. Скажите, обсуждается с Кишиневом эта проблема? Они реагируют на то, что вы говорите, что так нельзя вести переговоры, когда человека могут схватить, арестовать?
– Кишинев прекрасно осведомлён обо всех ограничениях. Прекрасно, наверное, знает свой закон «о сепаратизме». Прекрасно знает те ограничения, которые введены в аэропорту Кишинева. Что касается господина Игнатьева, в его отношении наложены специальные ограничения. И об этом все прекрасно знают. И из-за этих ограничений господин Игнатьев территорию Приднестровья покинуть не может на сегодняшний день. Это сделано искусственно. Я не буду называть бенефициаров, так сказать, этого замысла, но тем не менее сделали так, чтобы Игнатьев, по сути дела, был максимально отодвинут от переговорного процесса. Главный переговорщик, глава внешнеполитического ведомства отодвинут от переговорного процесса. Это, конечно, стопроцентная схема, стопроцентный алгоритм, который достиг своей цели на самом деле. Поэтому я предлагаю снять все ограничения, чтобы господин Игнатьев свободно перемещался и был прямым участником переговорного процесса. Это нормально.
– В Молдавии в сентябре будут парламентские выборы. На прежних выборах, президентских, прошлого года было немало жителей Приднестровья, которые ездили, имея гражданство России и молдавское, и голосовали. Но они столкнулись с различными провокациями, я так считаю. Была история с «минированием» моста в Рыбнице, потом и другие такие вещи на участках. Возможно ли открытие избирательных участков в этом году? Может ли это быть, допустим, на левом берегу?
– Для этого у нас есть специальные механизмы, у нас есть своя Центральная избирательная комиссия. Если последует запрос, мы его рассмотрим. А что касается провокаций, которые имели место быть, на мой взгляд, их надо было очень грамотно расследовать и сделать выводы, найти виновных и, естественно, наказать за данные провокации тех или иных лиц. Не знаю, сделано это или не сделано. Что будет – посмотрим. Но, однозначно, есть риск новых провокаций на выборах.
– Оппозиция в Молдавии критикует власти за наращивание расходов на вооружение, на курс на сближение с НАТО, что они не скрывают, несмотря на то, что в Конституции Молдавии прописан нейтралитет. Молдавские СМИ сообщают о планах увеличения численности армии и о новых закупках вооружения. Скажите, руководство Приднестровья видит в этом угрозу – в наращивании этого потенциала?
– Ну, любой сосед, когда другой сосед вооружается и тратит на армию больше положенного, увеличивает количество личного состава, формирует те или иные спецподразделения, конечно, обеспокоен. Это касаемо не только Приднестровья. Любого соседа возьмите, когда рядом на границе кто-то вооружается, это всегда вносит нервозность и всегда есть мысли «а зачем»? Мы, конечно, отслеживаем, какие виды вооружений получает Молдова, летальные, нелетальные, наступательные, оборонительные и так далее, и делаем свои выводы в этой части. С другой стороны, тоже есть понимание, что, когда, по сути дела, на границе идет война между Россией и Украиной, совсем близко, конечно, такое государство, как Молдова, должно думать о своей безопасности. Но в пределах допустимого. Конечно, нас нервируют эти совместные учения с НАТО, совместные подразделения румынско-молдавские и так далее. И это все увеличивается кратно. Мы отслеживаем, задаем вопросы. Но молдавское руководство говорит исключительно о мире: то есть армия армией, а в общем приднестровскую проблему будем решать исключительно мирными способами. Я надеюсь, что они останутся при своих мнениях. Я тоже надеюсь только на мирное решение приднестровской проблемы.
– Недавно в интервью с премьером Молдавии Речаном один украинский журналист высказал свое мнение, это мнение не только его, оно часто высказывалось политологами, политиками в Киеве, о том, что Киев мог бы помочь Молдавии решить приднестровскую проблему силовым путем, и для этого избавить, так сказать, от тех вооруженных сил, подразделений, которые стоят здесь на границе. Они опасаются. Они по-прежнему называют их 14-й российской армией. Речан ответил ему, что, вот как Вы сказали, что Молдавия заинтересована решать приднестровскую проблему только мирным путем. На Ваш взгляд, угроза военного вмешательства со стороны Украины существует? Она реальна? Или это больше разговоры? Ну, учитывая то, что у вас еще была серия терактов в 2022 году, был долгий, по-моему, еще до сих пор действует, режим угрозы террористической опасности. Есть такая угроза или нет?
– Я уверен, что этот журналист вряд ли возьмёт в руки оружие и пойдёт куда-то воевать. Понимаете? Приднестровье никому не угрожает – это первое. И мы за последний ряд лет (я не говорю даже с 2022 года или 2014 года или ранее) – никогда Приднестровье не было источником провокации, источником агрессии и источником, скажем так, спекуляций на военную тему. Никогда Приднестровье не бряцало оружием. В принципе, с начала 2022 года у нас, по большому счёту, отношение не поменялось. Мы миролюбивое государство, мы никому не угрожаем. Это против нас были совершены теракты и в 2022 году, и в 2023 году, и в 2024 году. Это не только 2022 год. И теракты весьма резонансные. Вот если бы этот журналист «покопался» бы в этих терактах и назвал бы заказчиков этих терактов, один из которых должен был состояться против миссии ОБСЕ, я бы ему пожал руку, сказал бы большое спасибо. Но он же этого не сделает. Это ж не в контенте его задач.
Что касается войны здесь, я с первых дней говорил о том, что война в Приднестровье – это прямое столкновение России и НАТО. Я в этом не сомневаюсь ни на секунду. Здесь всё очень близко. Здесь есть интересы и Румынии, члена НАТО, и Российской Федерации. Здесь проживает 220 тысяч граждан Российской Федерации. Здесь миротворцы России осуществляют миротворческую миссию на основании международного мандата. Этот мандат даёт им право защищать и себя, и местное население, независимо от гражданства. Поэтому те люди, которые говорят о возможной провокации, так называемой помощи, так сказать, Молдове в Приднестровье, на самом деле толкают Молдову просто в хаос, в огонь и в кровь. И, наверное, они должны это понимать. Может, это выгодно кому-то на сегодняшний день, но я думаю, что Молдове никак не выгодно. Поэтому премьер-министр господин Речан правильно сказал, и я его поддерживаю, что все вопросы между Молдовой и Приднестровьем надо решать исключительно мирными способами. Мирными способами. У нас кровавая история тоже была. Возвращаться в этот хаос мы не должны.
То, что происходит на территории Украины, меня совершенно не радует. Я об этом тоже говорил. Это война. И она тоже закончится за столом переговоров. Нет сомнений, при тех или иных процессах. С чем я согласен, что данная война на бумаге закончиться не может. Надо договариваться с людьми. Это тяжелый процесс. Я буду очень рад, когда это все закончится.
– Вадим Николаевич, а вот утверждения некоторых украинских журналистов и политологов об угрозе со стороны тысячного контингента российских войск, миротворцев и так далее – существует эта угроза действительно?
– Любой человек, который осведомлен о миротворцах, которые находятся именно в Приднестровье, отлично понимает, что по большому счету наступательных вооружений нет. А как без наступательных вооружений наступать? Никак. Этот контингент исключительно для обороны предназначен и выполняет именно эти функции. Поэтому все эти рассказы о том, что мы куда-то там собираемся наступать, это все провокации чистейшей воды на самом деле. Те, кто находятся в штабах, в генеральных штабах, в том числе и в Украине, отлично понимают возможности, способности. И на самом деле отдают, наверное, не эмоциям возможность проявить себя, а здравому смыслу.
– Гагаузская автономия сегодня переживает непростой период взаимодействия с Кишиневом, конфликтный. В Комрате жалуются на то, что Кишинев урезает полномочия автономии. Осуществляется давление на ее руководство. Вы знаете, арестовывают, есть и другие моменты, не выпускают из страны и так далее. Молдавская оппозиция утверждает, что ситуация в Гагаузии служит очень плохим примером для возможного будущего приднестровского урегулирования. То есть, посмотрев на эту ситуацию, вы крепко подумаете, ставить ли себя в такое положение. Каково Ваше мнение на этот счет?
– Учитывая все происходящие события, я глубоко убежден, что безопасность приднестровских граждан, проживающих именно здесь, на территории, их свободы, их права, право на язык в том числе, на ведение предпринимательской деятельности и так далее прямо пропорциональны нашей независимости. Только мы сможем гарантировать безопасность – не Кишинев. Кишинёв себя проявил по отношению к Гагаузской автономии, видно, как они действуют, нарушая свою же Конституцию и свои законы. Поэтому, конечно, мы отслеживаем те процессы, которые происходят вокруг Гагаузии. И нам совершенно это не нравится. Потому что мы проецируем все эти варианты и на себя, на Приднестровье, и лишний раз убеждаемся в правоте своей позиции, позиции независимости Приднестровья.
– Вадим Николаевич, спасибо Вам огромное за интервью. Спасибо, что уделили время.
– Спасибо.